Негодяй Негодяич.
Отрывок из дневника Жан-Пьера Жирардена
"...Площадь Вогезов всегда была моим излюбленным местом. Приятно отдыхать в тени деревьев, со всех сторон окруженных историей моей славной страны. Особенно зимой (когда не так много туристов) это место можно сравнить с раем. Элегантная площадь, обрамленная тридцатью шестью одинаковыми зданиями. И кто там только не жил: Виктор Гюго, Ришелье... Всех и не упомнишь. И, кажется, Дюма поселил в один из домов Миледи. Все буквально пропитано романтикой старины. Но я не об этом. В один из солнечных весенних дней, когда вокруг тараканами снуют тучи туристов с фотоаппаратами (ох, эти японцы самые назойливые!), я сидел на траве, в тени тополя почти возле дорожки. Пес Бельмонд сопел рядом, уткнувшись пушистым задом мне в бок. Эту пасторальную картинку дополнял томик Дюма на коленях и перьевая ручка в зубах. Все же делать заметки на полях, иногда даже рисунки, увлекательнейшее занятие, я вам скажу. Хотя, я опять отвлекся. В этот день было особенно жарко. Но тень меня спасала, и я особенно не волновался по этому поводу. И вот, делая очередную пометку, я почувствовал нервное шевеление Бельмонда рядом. Я неохотно поднял голову. Передо мной стояла какая-то барышня.
-Comme passer vers Notre Dame de Paris?
Я сначала даже не сразу сообразил, что, собственно, от меня требуется. Но понимание быстро пришло. Один из самых популярных вопросов от туристов "Как пройти к Нотр Даму?". Правда, его обгоняет "Как пройти к Эйфелевой башне?".
Манер, изящества и произношения нет и в помине. Мадмуазель совсем не элегантна: какие-то брюки, толстовка, размера на два больше ее самой, длинные русые волосы (мне кажется, дня два нечесанные), шлепки (такие носит моя маман дома, не при гостях, естественно) и n-ое количество этнических браслетов на руке.
Она явно не из местных. Вообще не из Франции. Ее выдал даже не акцент (кажется, азиатский. Или славянский?). Такую запущенность не могла себе позволить ни одна француженка!
Наверно, я задумался, поэтому мадмуазель возмущенно дернула меня за ворот рубашки.
Я кое-как жестами показал ей дорогу.
Смотря ей вслед, мне почему-то подумалось, что ей бы пошли крылья. Не ангельские, и даже не дьявольские. Сгнившие, грязные, со облезлыми перьями и даже кусками плоти. Это не beau, зато было бы весьма и весьма гармонично..."
"...Площадь Вогезов всегда была моим излюбленным местом. Приятно отдыхать в тени деревьев, со всех сторон окруженных историей моей славной страны. Особенно зимой (когда не так много туристов) это место можно сравнить с раем. Элегантная площадь, обрамленная тридцатью шестью одинаковыми зданиями. И кто там только не жил: Виктор Гюго, Ришелье... Всех и не упомнишь. И, кажется, Дюма поселил в один из домов Миледи. Все буквально пропитано романтикой старины. Но я не об этом. В один из солнечных весенних дней, когда вокруг тараканами снуют тучи туристов с фотоаппаратами (ох, эти японцы самые назойливые!), я сидел на траве, в тени тополя почти возле дорожки. Пес Бельмонд сопел рядом, уткнувшись пушистым задом мне в бок. Эту пасторальную картинку дополнял томик Дюма на коленях и перьевая ручка в зубах. Все же делать заметки на полях, иногда даже рисунки, увлекательнейшее занятие, я вам скажу. Хотя, я опять отвлекся. В этот день было особенно жарко. Но тень меня спасала, и я особенно не волновался по этому поводу. И вот, делая очередную пометку, я почувствовал нервное шевеление Бельмонда рядом. Я неохотно поднял голову. Передо мной стояла какая-то барышня.
-Comme passer vers Notre Dame de Paris?
Я сначала даже не сразу сообразил, что, собственно, от меня требуется. Но понимание быстро пришло. Один из самых популярных вопросов от туристов "Как пройти к Нотр Даму?". Правда, его обгоняет "Как пройти к Эйфелевой башне?".
Манер, изящества и произношения нет и в помине. Мадмуазель совсем не элегантна: какие-то брюки, толстовка, размера на два больше ее самой, длинные русые волосы (мне кажется, дня два нечесанные), шлепки (такие носит моя маман дома, не при гостях, естественно) и n-ое количество этнических браслетов на руке.
Она явно не из местных. Вообще не из Франции. Ее выдал даже не акцент (кажется, азиатский. Или славянский?). Такую запущенность не могла себе позволить ни одна француженка!
Наверно, я задумался, поэтому мадмуазель возмущенно дернула меня за ворот рубашки.
Я кое-как жестами показал ей дорогу.
Смотря ей вслед, мне почему-то подумалось, что ей бы пошли крылья. Не ангельские, и даже не дьявольские. Сгнившие, грязные, со облезлыми перьями и даже кусками плоти. Это не beau, зато было бы весьма и весьма гармонично..."